Средний. Практически никакой. Нельзя выделить какую-то одну черту, как краску, сочный мазок, его характеризующий. За девочками не бегал, но и не оскорблял.
Он был правильным маминым сыном. Не сынком. Сыном.
Мама была такая же румянощекая. Красивая. Похожая на хохлушку интеллигентного происхождения. Не хуторянку. Она исправно ходила на собрания, была родительницей-активисткой, наравне с моей мамой и немногими другими входила вечно в родительский комитет, набирая на себя тягостных обязанностей, как я потом по наследству ощутила и на себе, дважды влипнув в председатели в самых сложных классах - первом и выпускном.
Она работала продавцом в военторге с закрытым доступом и хорошим снабжением. Как я узнала недавно, была психически нездорова. Теперь, вырастив сына, оставаясь внимательной к детям класса и общаясь с их родителями, знаю, что по ребенку можно много понять о том, что происходит в семье. Но тогда-то я этого знать не могла.
Был и папа. Даже более странный, чем нездоровая психически мама. Он был какой-то углубленный в себя, я часто видела его гуляющим с серым терьером, они шли, бывало, и в дождь, ничего вокруг не замечая, оба поглощенные собой - собака и мужчина. На поводке. И кто кого вел, было не понятно.
Как потом, годы спустя, когда уже ни папы, ни собаки не было, точно так же самоуглубленно шел Дима с другой собакой, но точно таким же кирпичномордым серым кудрявым терьером. Дежавю.
Сейчас, взрослым умом, понимаю, что там, за внешней оболочкой благополучной семьи скрывались душевные трагедии двух взрослых и их маленького растущего сына.
Никогда не знаешь, что творится за закрытыми дверями соседей.
Дима в старших классах стал незаметно прикладываться к бутылкам. Говорят, этим грешил и его отец. Что не удивительно при психически нездоровой жене. Пусть даже и привлекательной.
Мы как-то были у них дома всем классом - трехкомнатная хрущевка, аккуратная в маму и Диму, сервант с красивой цветной хрустальной посудой и сервизом "Мадонны", которые выдавала обычно либо командировку в одну из соцстран, моя мама такую же из ГДР привезла, либо умелое пользование деньгами - Димина мама скупала у тех, кто срочно нуждался в деньгах. Моя мама тоже периодически продавала хрусталь.
После школы Дима, как и большая часть наших выпускников, поступил в МЭИ. Так же и ходил аккуратным ухоженным мальчиком-одуванчиком, если был трезв. С девушками, несмотря на миловидную внешность и воспитание, как-то не заладилось. Всю его жизнь рядом с ним оказывались какие-то приезжие женщины, почему-то с морского побережья, то из Сочи, то из Одессы, со своими детьми, с надеждой обосноваться в Москве, но надолго не задерживались даже после смерти обоих родителей, хотя Дима уже мог не бояться маминого характера или папиной угрюмости, и был сам себе хозяином.
Что уж оставило такой след, не узнать, но после поочередной смерти родителей у Димы начались фобии: он стал бояться выходить из дома, ездить общественным транспортом, машины отродясь и не было. Да и пил он. Ему стали выписывать антидепрессанты. Крепкие напитки он уже не пил, здоровье не позволяло, но вино и пиво употреблял регулярно. Хотя антидепрессанты и алкоголь - ну никак.
На осенней встрече одноклассников он сидел рядом с нами, был как-то отрешен, пить много не пил, но и общаться не хотел. Сидел, думал о чем-то своем, наблюдал за другими, потом незаметно ушел, довольно рано. Ему явно было не интересно. Был он чуть обрюзгшим, седым, похоже, не совсем бритым, аккуратным по-прежнему, но от него веяло какой-то общей забытостью и запущенностью. Я не стремилась его расспросить - мы всегда были как-то поодаль, несмотря на то, что два его ближайших друга были в меня влюблены.
Вчера позвонил один из них, тот, кто не пришел на прощание к учителю, живя в соседнем подъезде, сильно пьющий временами одноклассник. Сказал, что Дима умирает. Что фобии усилились с января, он с разрешения руководства работал дома, так как не мог выйти не улицу. Ему выписали более сильные лекарства. И после эпилептического приступа он вызвал скорую - жил совсем один, родных нет. В больнице выяснилось, что печень алкоголика уже никакая. Что почки. И прочее. Вчера отек мозга. Утром сегодня скончался.
Одноклассник сказал, что Дима потерял интерес к жизни.
Пошла в церковь заказать сорокоуст. Вряд ли есть кому это сделать. Сообщила нашим, кому смогла. Двое тоже закажут. Уже кое-что. Причем никто точно не знает, крещен ли он был. Но взяла грех на душу. Такую жизнь прожить - пусть помолятся, Бог примет, надеюсь.
Сколько одиноких людей, которые прожили свою жизнь - для чего, для кого? Помолятся случайные люди, и всё. Бывает, что и этого нет.
Как можно так потратить самое ценное, что у тебя есть?
Но ведь можно.
Приличная семья. Заботливая мама.
Что там было не то, что Дима даже такой семьи не создал? Почему пил, уходя от проблем?
Кто бы знал тогда, в школе, глядя на благополучных правильных многообещающих мальчиков, что их смогут обойти серые трудолюбивые мышки, от которых никто не ждал особых успехов.
Пусть его душа успокоится, царствие ему небесное.
Жизнь - это труд и борьба. И вера.