Милая, любимая моя Оленька, здравствуй!
Снова всё стало на свои старые места - я здесь, ты в Москве. И внутри чувство утерянного чего-то - самого ценного и дорогого. Вдобавок ещё и сон какой-то нехороший приснился: пруд, мы с тобой ловим рыбу, стоя по пояс в воде, вокруг тина, водоросли, мусор плавает, и кто-то в воздухе говорит: "Мы ловим лещи." Ерунда какая-то, но здорово настроение портит.
Проклятая моя робость - извини, ради Бога, её, но так себя я чувствовал не только с тобой, раньше это тоже замечал, старался перебороть себя - получается, но с трудом. Вроде бы смешно должно быть, а не смеется. Мне нужно ещё больше к тебе привыкнуть такой, настоящей, не в письмах, а живой. Ты ведь тоже другая, к тому же, Оля (не знаю, может, я и не прав), т.к. мы были почти все время на людях, не мог быть страстным, как в письмах, не могу быть таким под чужими взглядами. К тому же форму не так поняли бы и не простили. И тебе тоже. Когда думают о нас плохо, пускай и за спиной, пускай, по идее мы должны не знать об этом (хотя редко бывает такое, обычно я чувствую это, даже если не знаю, от кого исходит это недоброе), не могу раскрыться полностью.
Дурного в этом ничего не вижу, просто не все поняли бы нас хорошо.
И твоей вины нет в этом. Моей тоже. Даже в том, что ты почувствовала себя виноватой.
Прости меня, Оля, за всё это.
Когда думаю о тебе, попадаю в другой мир - яркий и качающийся. Любящее ты мое сердце, подожди немножко, и всё будет по-другому. Всё-таки это наша вторая встреча, и очень трудно, чтобы всё было по-другому. Всё изменится у нас, и мы сами, и наши отношения. И не так и страшно всё это.
Знаешь, Оля, я не буду, наверное, отвечать на твое большое письмо - это не получится. Когда ты получишь это письмо, будешь другой уже, а я хочу говорить с тобой об этом лишь при встрече. Зря ты не дала его прочитать в Москве. Было бы гораздо лучше, а так всё получается невовремя.
Оля, когда прочитал "Жнани-йогу", осталось странное чувство чего-то знакомого, но забытого. Об этом я знал очень давно, когда был маленьким, не помню, снилось мне это или пришло по-другому, но я читал и знал наперед всё. Грустно было - почему же сейчас это не приходит? И зачем пришло тогда, в детстве? Мне было, наверное, года три, как я почувствовал. И вот теперь хочу вспомнить и добавить дальше, силюсь, но не могу. Ушло оно. Я вырос.
Мне нужно быть рядом с тобой, чтобы в любую минуту мог с тобой поговорить, поддержать, чтобы ещё больше узнать тебя.
Всё странно так. И сам себе я кажусь иногда глупым мальчишкой, хотя и знаю, что это всё не так. Мишка Лушников вчера в поезде (правда, мы выпили бутылку шампанского, которую я вез), открыл мне карты по отношению ко мне. Вот, так он сказал, что я выше других ребят на целую ступень по взрослости. Только, говорит, иногда бывают очень бурные всплески мальчишества, и они не идут мне.
Милая моя, хорошая, как твое настроение?
Я знаю, что ты обиделась на меня, нельзя было не обидеться. Так и не сумел поцеловать тебя. Что-то не давало, сковывало. Дурак я, в общем.
Если честно, то я не представлял раньше, что отношения наши будут такими сложными. И я никогда не смогу уйти от тебя, даже тогда, когда ты этого захочешь. Не нужно было тогда писать это. Ты живешь во мне, стала моим вторым "я", просто, ты права, мне очень не хватает многого, и взрослеть мне нужно ещё и ещё, хотя для себя считаюсь взрослым, даже больше, чем другие. Ты просто больше меня знаешь, больше почувствовала (это не 2,5 года, другое совсем), и ты несешь миссию, а что несу я? Ребятам поддержку? Очень-очень редко, они не понимают, чего я хочу, ибо то, что и как яд елаю - немного другое, воспринимается по-ругому, и не понятно. Поэтому и в школе не любили меня, и в Немирове - в начале. Потом я перестал что-либо делать или делал редко хорошее для других - и что же? Меня зауважали, приняли в самую блатную компанию, я был ещё слишком глуп, чтобы понимать, как делать, что, как показать то, что чувствую и хочу, другим.
Впрочем, дело не в этом и к делу не относится.
Ты просто лушче всех. И выше. Во всем. Поэтому достается от других тоже больше и больнее. Нет, не собакой нужно было тебе родиться (зачем ты так?), а на другой Земле - когда люди научились бы понимать тебя и отдавать тем же. Люди ведь эгоисты.
А когда мы будем вместе, будет все по-другому. Больше буду чувствовать тебя и помогать вовремя, незаметно, и больше. И тебя буду учить, и самому учиться. И у нас будет больше забот - своих, будет сын, дом, работа. Ты отдохнешь тогда, Оля. Смешно?
Аль, извини, но я не могу писать сегодня - отрывают очень часто, к тому же в голове сумбур, нужно там тоже порядок навести.
Целую тебя, родная моя.
1.04.
С 1-м апреля тебя!
Мы оба были неопытными в отношениях. Переписка давала каждому то, чего ему не хватало. А в реале оказалось всё куда сложнее. У каждого свои комплексы, слабости, которые, видимо, сковывали и выстраивали стенку между нами. Очевидно, депрессия, в которой Саша застал меня при встрече, оказалась ему не по силам. Он стеснялся, я была напряжена, мы даже не поцеловалиь, как ясно из письма - а я-то все вспоминала, целовались или нет, в памяти ничего подобного не осталось:)) Не могда я такое забыть:)))
Вот с этого момента и начались мои сомнения. Я надеялась на Сашину помощь, какую-то мужскую уверенность, что он развеет мои сомнения, но...
В жизни отношения строить куда сложнее, чем на бумаге. Реальные отношения очень далеки от идеальных. Что-то незримое начало разрушаться, видимо.</i>