По окончании школы оба, и брат, и Володя, поступили в МЭИ и продолжили учиться в одной группе. Саша был всегда очень влюбчивым, влюбился тут же в девушку Ольгу, она была постарше других, серьезная, предпочла Володю, с которым они потом и расписались. Но прожили недолго, он предложил разойтись, она, ни слова ему не сказав о долгожданной беременности, сделала аборт, он же, узнав от кого-то, был возмущен и все-таки развелся. Хотя жизнь показала, что только её и любил. И потом страшно сожалел, что так поступил с ней. Она так и не вышла замуж и не родила ребенка.
После школы я год работала в 36 больнице, не поступив в медицинский, балла не хватило. Там же работали ещё 3 девчонки, такие же пролетевшие с медом, в том числе и Наташа Я. Однажды, спустя несколько лет, я уже училась в МЭИ и страдала по тому самому Сергею, который неожиданно пропал и с рассказа о котором начался моё это повествование, она звонит мне вечером: "Оль, что ты делаешь?" - "Плачу." - "Да погоди ты плакать, слушай сюда. Представляешь, моя одноклассница Ленка К. встречается с одноклассником твоего брата Вовкой Н." Тут мои слёзы сразу высохли, потому что такая причудливая связь между людьми была, действительно, удивительной - как они могла познакомиться?
Оказывается, на отдыхе в Алуште. Он-то, ладно, сын преподавателя академии БТВ, а пансионат был военный, а вот как она туда попала, трудно понять. Тем не менее это было так.
Отношения их были тягучими. Он активных действий не предпринимал, она же в нем нуждалась очень. Как он писал мне из армии, из Барановичей, куда попал двухгодичником, "Лена - как вьюн, которому нужно оплестись вокруг опоры." Сама она работала в Союзгосцирке. Володя к тому времени занимался развитием своего биополя под руководством неких гуру. Я часто спускалась к нему домой, мы сидели втроем, слушала рассказы Володи о Шамбале, ауре, он показывал мне разные цвета этой ауры. Расставлял пальцы, разводил недалеко руки и спрашивал: "Какого цвета аура?" Я, вылупив глаза, не видела ничего, о чем честно и сообщила, думая, какая же я бестолковая. Он велел закрыть глаза, я тут же выпалила почему-то: "Желтого", на что Лена сказала: "А я уже и с открытыми вижу, что желтого." Володя встряхнул руки, словно капли воды были на руках, опять поставил растопыренные пальцы и спросил: "А теперь?" Тут уж и с открытыми глазами увидела, что цвет голубой. Ещё Володя отклонил вертикально струившийся дымок от сигареты, подставив руку к струйке: сначала она притянулась к руке, затем оттолкнулась в другую сторону. Я обалдела, конечно. А Вова спокойно убедил меня, что я тоже так могу. Говорит: "Поставь руку рядом и мысленно вдохни через неё." Уж как я это сделала, не знаю, но ведь получилось, дым притянулся к ладони. "А теперь стряхни энергию и выдохни." Но тут я так разволновалась, что больше ничего не могла сделать.
Разумеется, я рассказывала обо все этом и Саше.
Из Сашиных писем.
Оленька моя, здравствуй!
Вот ты и дома. И всё - как раньше. И снова письма.
Любимая моя, ты мне очень-очень помогаешь. Во всём. И не нужно бояться, что ты отрываешь меня ото всего, нет, ты помогаешь мне делать всё быстрее, точно (это о занятиях) и правильно. Я говорил тебе, кажется, что писать тебе - потребность, но небо есть небо, оно сейчас требует всё больше и больше. И нужно отдать ему все, что оно требует. Сжиматься, искать, действовать. И знать, что успеваешь везде - это здорово, честное слово.
<...>
Оль, я не знаю, почему Володя Н. так сказал, что хорошо бы научиться воспринимать всё автоматически, и лишь при необходимости расшифровывать свои впечатления. Это - не развитие. Чем-то похоже на ввод информации в ЭВМ. Вбирать в себя все чистое, без шелухи, автоматически отбрасывая её - не-ет, так я не согласен. Достаточно одного неверного шага (бывает ведь так) и тогда от него, как от камня, брошенного в воду, пойдут волны. Одно испорченное яблоко заразит тысячи. Ложка дегтя... И вряд ли в дальнейшем "информация извне" будет проходить через комьютер, пока человек живет и думает. Зачем тогда человеку мысли? Вернее, они нужны ему, но намного в меньшей роли.
Принимая в себя всё автоматически, мы этим же отсекаем от всего, что имеет человек, воспринимаемый всё не в "чистом виде", перемешивая разные другие эмоции, осознание того, что ты - человек, а не робот, запихивающий в себя информацию - по-моему, это не так и плохо.
И вряд ли все образы и мнения будут формироваться со временем - человеку нужно какое-то время, чтобы пересмотреть информацию. А если все же получится "затор", и будет все тороситься, лезть друг на друга.
И пытаться размышлять - не так уж и плохо, как считает Вовка. А ты согласна с ним?
Именно размышляя и анализируя (но не забывая, что есть и синтез), можно разобраться в чем-либо, и не нужно бояться ошибок.
И никогда не ошибаться - не знаю, плохо ли это. Для меня - да, многое тогда теряется, мне кажется, если не ошибаешься. А для Вовки - может, и лучше.
А ты что, Димке поверила, что и в самом деле я вино "литровыми банками"?
Оля, милая, ну что ты, у меня ничего плохого не было, когда ты говорила о таксисте и т.д. И никакая не шелуха это. Ты - женщина, а женщина и кокетство ...
И ещё, любимая, у тебя так много сейчас (ну, не лишнего, в общем, что-то в этом роде), что теперь всплеснуть руками нужно мне. Смешная ты, в самом деле. Ну как же могла ты вести себя иначе? Ведь, считай, это была наша первая встреча и знать наперед, как ты будешь вести себя, невозможно. Вот и у меня - чувствовал себя и очень сильным мужчиною и - мальчишкой одновременно. Мальчишкой - когда ты стеснялась меня. Я тоже тебя стеснялся - очень.
Ты делала всё, что делаешь, когда приходишь ко мне. И поэтому я чуть было не потерял голову, но ты так сказала "Нет!", что... Молодец ты, Оленька. Я тебя очень люблю - и за это тоже.
Мне нужно учиться выражать все мысли. Вот этого мне пока не хватает. Начинаю говорить, всё тускнеет, теряет свою привычную форму и разлетается. Вот поэтому в письмах я немного другой, чем при встрече или по телефону. Вчера так много хотел сказать тебе и опять - стесняюсь. Мальчишка я.
Постригся - да, нужно. Сам ротный сказал, ещё в субботу, а потом в понедельник. Всё говорю ему - вот завтра, а там опять так же завтра.
И то, что ты днем не хотела, чтобы я обнял тебя - это так естественно, Оля. Ты больше не пугайся, хорошо?
И не слушай меня, когда буду слабым. Это всё старое дает знать себя. Всегда понимаю это, а всё равно когда-нибудь да и выпрыгнет. Ты не сердись тогда, хорошо?
Этот наряд - одно мучение. Продуктов вон натаскали на целый батальон, устали немного, т.е. - очень. Теперь сидим вот с пареньком и пишем. Он домой, я - тебе. Сейчас тоже маме и Коле напишу.
Страшно быть Вовкой Н. Это сверхчеловек, мне кажется. Часть его - можно. А если всего - нет, со временем оторвешься от всех. Не знаю.
Разница между женой и невестой - во-первых, в отношениях. Во-вторых - появляется что-то новое, вот что - не могу пока сказать, т.к. не знаю, а если говорят люди более "опытные", это не то. Они не видят чего-то главного. А для меня - как жену я тебя люблю больше.
Понимал, что люблю тебя, много раз. И тогда в поезде, и потом - в Сердобске, и дома, и снова здесь, и у Димки. Понимал это, чувствовал, по-новому рос - желал, чтобы подняться ещё выше. И были дни, когда тоже думал, что не люблю тебя, чувствовал себя обманутым собой же, проклинал себя - за что? Была какая-то фальшивая легкость (помнишь, я писал тебе - "если ты любим, то других забот тебе не надо?") А потом, после отпуска, когда ты мне написала, любил тебя уже совсем по-другому. Взаимность - очень важная вещь. Т.е.не вещь, а... не могу сказать точнее.
Почему открылась именно мне? Об этом думал, но почему? Так и не нашел ответа. Ты мне скажешь? А потом тебе напишу, как думал сам.
Это ничего, что пишу в каждой строчке? Обычно стараюсь не писать так. Разве что лекции, а это кажется, уже третье письмо. И как ты читаешь такие письма? Кажется, если бы мне написали таким почерком, ничего бы не понял.
Ольенька, любимая, получится высказать всё друг другу, когда вместе будем, честное слово. Вот увидишь. Чувствую это, нужно лишь перестать сначала стесняться друг друга, привыкнуть, что ли. Только не совсем, а то и в самом деле, не получится.
Набегались вчера с Романом. Давненько не бегал так долго. Сейчас вот мышцы на ногих болят. А сегодня опять побежим. Хорошо так. По городу бежишь, а ещё лучше, что не оглядывается никто - привыкли, что ли, и почти как на гражданке чувствуешь, свободным и независимым. И никто не догадается, что ты - курсант. Вчера вот забежал часы сдать в мастерскую, адрес спрашивают, я ему "СВВАУЛ", а он аж запнулся, бедненький, "как - говорит - разве вы курсанты?". От вокзала - на почту, потом к Волге и обратно к себе. Чуть в наряд не опоздал, шесть минут на переодевание осталось.
А я боялся, что когда напишу тебе, что поссорился с Игорем и Сыром, и что вместо них Лешка, ты подумаешь, что очень быстро теряю и нахожу друзей. А Лешка - и в самом деле намного лучше их, чище, у него есть душа. Ты знаешь, он прогрессирует в общении с людьми очень здорово. Такое впечатление, что он и раньше таким был, только что-то затормозило его, не давало думать и говорить, а знания всё копились где-то в глубине, и стоило только сдвинуть это что-то, и такая глубина открылась, такие чувства, что теперь кажется немного взрослее, чем тогда, на собрании. И ребятам стал нужен, не всем, правда. Т.е. они не показывают, но что-то так скрывают от нас, совесть говорит, наверное.
И ещё, Оленька моя, - когда заметишь, что становлюсь слабым, постарайся резче осадить меня, хорошо? Хоть и будет больно, но гораздо эффективнее.
А ещё вчера парень один тебе "спасибо" передать просил. У него болел зуб, сильно, к тому же бегал тут, страдал, ну я и дал ему бальзам, чтобы он потер десну. Помогло, представляешь? А потом он тебе спасибо сказал, т.к. я говорил ему, что его прислала ты.
Ну, все, опять "требуют".
Целую тебя, родная.
2.02. Саша.