Желание любить выдает утомленность и пресыщенность собой; желание быть любимым, напротив, - тоску по себе, себялюбие. Любящий раздаривает себя; тот, кто хочет стать любимым, стремится получить в подарок самого себя.
Дать своему аффекту имя - значит уже сделать шаг за пределы аффекта. Глубочайшая любовь, например, не умеет назвать себя и, вероятно, задается вопросом: "не есть ли я ненависть?".
Любовь к жизни - это почти противоположность любви к долгожительству. Всякая любовь думает о мгновении и вечности, - но /никогда/ о "продолжительности".
Жертвы, которые мы приносим, доказывают лишь, сколь незначительной делается для нас любая другая вещь, когда мы /любим/ нечто.
Не через взаимную любовь прекращается несчастье неразделенной любви, но через большую любовь.
Не то, что мешает нам быть любимыми, а то, что мешает нам любить полностью, ненавидим мы больше всего.
"Я сержусь: ибо ты неправ" так думает любящий.
Требование взаимности не есть требование любви, но тщеславия и чувственности.
Ревность - остроумнейшая страсть и тем не менее все еще величайшая глупость.
Всегда возвращать обратно: не принимать никаких даров, кроме как в /вознаграждение/ и в знак того, что мы по ним /узнаем/ действительно любящих и возмещаем это /нашей любовью/.
Величайшее в великих - это материнское. Отец - всегда только случайность.