Почти 3 часа ночи, я не сплю.
Однажды в метро мне уступил место восточный парень. "Садитесь, тётя". Тётя эта резанула слух, но села. Разговорились. Кыргыз - так он про себя сказал, что их стыдят в маршрутках, если не уступят место женщине, тем более, старше, даже если наушники в ушах. Их воспитывают.
Свобода действий - это европейские ценности. Отказ от старого. Устаревшего. Родительского. Основ, устоев и пр.
А азиаты ещё сохраняют традиции. В них куда больше смысла, чем кажется приверженцам европейских ценностей, третьего пола, радужных флагов, защитникам хулиганов, переворачивающих чужие автомобили и разбивающих стеклянные витрины просто потому, что протестуют против любой власти. Родительской, государственной, партнерской. Юность протестует и разрушает, а те, кто взрослеют, понимают, что созидать сложнее, но только это ведет к миру, к балансу. Не война, не протесты, не перевернутые машины и погибшие чьи-то дети...
Так всегда было и всегда будет. Отцы и дети.
...
Киргизский музыкант. Рядом сидит европейской внешности девушка. Которая в спектакле говорила по-русски с явным европейским акцентом. Оба живут в Бишкеке, работают вместе.
Спектакль поставлен Владимиром Панковым, российским режиссером.
Музыку к спектаклю написали его давние соратники Артем Ким и Сергей Родюков.
Слушала музыку - киргизская? Православные песнопения, в киргизской призме преломленные? Церковный хор в исполнении этнического кыргыза?
На сцене были люди советского времени и молодежь, выросшая в Кыргызстане в "новое время", вне Советского СОЮЗА, отдельная, разделенная, внутри своего национального сознания, весьма далекого от российского.
Про политику не хочу. Политика - временное. Самосознание вечно. Национальное - в том числе.
Казалось бы, расстались, разъединились, вера разная, культура разная, совместное прошлое так быстро стало прошлым.
Смотрела спектакль по чужому, вроде бы, киргизам, произведению. Кто для них Лермонтов? Перевод на киргизский сделан в 1957 году - в советском прошлом.
Лермонтов не про киргизов писал совсем.
Но история про любовь между мужчиной и женщиной, про страсть, про разность нашу - про Ромео и Джульетту - вечная.
Воюют семьи.
Воюют религии.
Воюют культуры.
Воюют национальности.
Что может объединить?
Только любовь.
Во время разговора со зрителями, коих осталось очень много, значит, захватил спектакль, артисты говорили о том, что был страх этой работы. Актриса говорила по-киргизски, душой, не думая о подборе слов чужого языка, хотя явно ходила на уроки русского в школе, а молодая девушка переводила, подыскивая точные слова, в этом было такое настоящее... Что есть ПОТОК, в который ты попадаешь, если ДОВЕРЯЕШЬСЯ, и тогда... И аналогов киргизскому слову - осторожное, бережное, нежное - в русском не нашли...
Не надо слов.
Они сказали, что во время работы над спектаклем стали одной семьей.
Это ... видно. Передается.
Они что-то такое делают, что зал тоже становится частью их семьи.
Они нас приняли. Открылись. Доверились.
Те, кто доверился им, ощутили это. Слов не нужно.
У них погиб их друг. Член их Семьи.
Тот, кто играл его роль - ... талантливый человек.
Каким был Тот, знают только они сами.
Они говорили о том, что они Его тоже чувствуют рядом в этот момент.
И я им верю.
"Смерти нет" - такими словами заканчивают свой спектакль эти люди.
Смерти нет - я тоже в это верю.
Уходит тело, остается душа.
Парень пел по-киргизски. Но всё было понятно и без слов.
Есть любовь. Есть уважение. Есть благодарность. Есть тепло.
И это - главное.
Спасибо всем.
Щедрый вечер случился сегодня. Душа моя переполнилась благодаря всем, кто это все задумал и осуществил.
И Шадрину Валерию Ивановичу отдельное спасибо.
От Панкова, киргизов и от меня.
Всегда благодарю его мысленно на каждом Чеховфесте.
А за сотрудничество с Панковым, за карт-бланш, возможности и вдохновение - снова и снова.
Любовь границ не знает.
И слава Богу.
А этому Акжалтою Канатбеку Уулу (по фамилиям кыргызов можно понять, до распада СССР или после человек родился, Уулу или Кызы вместо "-ов"/"ова") - светлая память.
И светлая память той исчезнувшей с карты мира стране, которая нас объединяла когда-то.
Для наших детей кыргызы, может, и чужие, а для меня - такие же родные и свои, как когда-то.
Прости, Господи.