А хочет он сказать почти всегда одно и то же: любите, люди, друг друга, жалейте даже самых мерзких и злых, потому что именно они - самые несчастные и израненные, потому что настрадались от ощущения нелюбви и отверженности, потому что нет у них этого самого главного ресурса - любви. Не получили, потому и делиться нечем. А если их полюбить - страшненьких, горбатеньких, зловещих, так кто знает, что откроется в вас самих?
Спектакль про абсолютное зло получился страшным и красивым одновременно. Завораживающе зловещим. Игра света в зеркалах и отражений - лучей, судеб, характеров, - вводит в гипнотический транс, у зрителя рождаются образы, уникальные только для него самого, ведь и страхи у нас разные, и события жизни разные, и любовь-нелюбовь тоже разные.
Ричард в трактовке Коляды и Ягодина - омерзительный тип, который плюется чайными пакетиками и практически кровью (чай каркаде окрашивает всё в темно-красный цвет), веде себя по-хамски, понимая про свою безнаказанность, отрывается как может, подавляя волю и личность тех, кто рядом. Уничтожив человечность в себе, он так же уничтожает человечность в окружающих.
Как часто мы сами не замечаем, что поступаем похожим образом. Не любя себя, разрушаем любовь к себе у других.
На последних гастролях театра преданная зрительница Юля со своей мамой купили в подарок актерам мягкие подушки с виде сердец. Николай Коляда тут же приспособил их для нового спектакля. Они раскиданы по сцене в виде подушек, затем актеры потрошат их, усыпая Ричарда белым "снегом", а потом играют разноцветными наволочками как фантастическими цветами.
Актрисы из Сербии, глядя на то, как Олег Ягодин засовывает змею под платье Вере Вершининой, закрывали глаза и трясли головой.
Спектакль страшный: несмотря на условность всего, что происходит на сцене, возникает ощущение, что всё это - очень настоящее, происходит не несколько веков назад, а вот сейчас, прямо на твоих глазах, и ты не в силах вмешаться, противостоять этому безразмерному злу, безнаказанности, страшному отчаянию больного, израненного человека, который лишен возможности любить.
В антракте на скамейке увидела новую подушку от москвичей, как потом оказалось, от одного преданного зрителя, отдельно заказанную.
Ходишь так по театру и отмечаешь, как много зрителей принесли сюда часть своего детства, своей души. Это такое взаимное отражение любви: Коляда дарит зрителям свою душу, свою любовь, зритель несет к нему в театр свою душу, невостребованные другими кусочки любви, и снова приходит в Коляда-театр как в родной дом, видя свои подарки в фойе.
Вот и я там свои кусочки вижу.
Эти красные театральные салфетки моя мама привезла в середине 70-х из поездки в Болгарию. Одна длинная и 6 квадратных с национальным колоритом. Много лет они пролежали в чемодане, я увидела и сразу подумала про Коляда-театр - яркие такие. Научилась у него видеть, что театральное, а что нет.
Пришлись ко двору.
Ваза, моя любимая из детства, она красиво смотрится в лучах солнца. Мама купила её в ГДР, где служил мой отец.
Думала, Коляда отдаст её в спектакль "Всеобъемлюще", там красивые цветные вазы играют.
А это - прикроватный коврик, тоже из ГДР, висел всё мое детство над моей кроватью, потом над бабушкиной. Тонкий такой коврик, тоньше привычного.
Видите, там справа наверху есть темное пятнышко? У нас были кенары, Машка и Гришка. Машка периодически высиживала яйца. Мама купила для этого белое гнездо, но оно, видимо, казалось Машке неподходящим, жестким, или просто инстинкт срабатывал: когда её выпускали полетать по комнате, она вытаскивала клювом белые ниточки из ковра и носила их в гнездо.
Ни разу птенцов не высидела. Мама сетовала, что от Гришки жировые яйца, почему они так называются, я не знаю. Типа, не оплодотворенные. Нет ни Гришки - бабушка придавила его дверью, на которой он тогда сидел, ни Машки - ей проткнула сердце когтем кошка, появившаяся у нас дома с легкой руки брата, на бабушки, ни мамы... А коврик теперь висит в Екатеринбурге в Коляда-театре с прибитыми зеркальными тазами из "Ричарда III" и неким национальным предметом, очевидно, подаренным актерами-казахами.
А эти два портрета вышивала моя мама ещё в юности.
Наверху слева.
А это - многочисленные желания зрителей в виде лоскутков ткани. Сколько из них уже исполнилось?
Чьи-то руки сшили Петрушку, смотали мандалы.
Такая машинка была и у моей бабушки, так же покрыта салфеткой, только белой, сделанной руками бабушки.
Кто-то сделал ангела из ниток, у меня тоже такой есть, подаренный подругой.
Кошачий комодик.
Так хорошо, что всё это есть. Вот один человек с большой душой, а сколько людей к нему подтягиваются, создают огромную секту колядовцев. Коляда-секта:)
Те, кто бывал на гастролях Коляда-театра в Москве, на фестивале Коляда-plays в Екатеринбурге, или часто ходит к нему в театр, знают, о чем речь. Мы все как одним миром помазанные, правда?:)
Аплодисменты: мы им, они нам.
