Музыка создает ощущение некоего семейного триллера скорее, чем детской сказки. Современная хореография, лишь к финалу включающая в себя элементы классического балета, оставляет ощущение легкости. Мачеху и её двух дочерей исполняют огромные мощные танцовщики-мужчины, что привносит игривости в действие: спектакль сделан с юмором и иронией.
Сюжет сказки известен всем, поэтому хореограф решил обойтись без банальностей: нет не только никакой хрустальной туфельки, потерянной Золушкой, но даже феи. Вместо крестной феи на сцене появляются почти два десятка лесных нимф или русалок, которые и приносят Золушке платье.
Да и сама Золушка - не привычная девушка-замарашка, а Маугли, дикая кошка, передвигающаяся поначалу как обезьянка, лазающая внутри очага по стенам и потолку, как внутри клетки, лишь к финалу обретшая цивильный девичий вид. Любовь, выходит, сделала её человеком.
Детская сказка, благодаря тревожной музыке Прокофьева, превращается в сложное драматическое произведение. Однако юркий обаятельный постановщик создал для взрослых легкое волшебное настроение, придумав для этого быстро трансформирующиеся конструкции декораций, которые превращаются то в очаг Золушкиного дома, то в причудливое старое дерево, обвитое колышащимися на ветру платьями лесных нимф, то в колонны королевского дворца.
Прекрасные костюмы помогают создать ощущение волшебства, идущего со сцены благодаря сложной хореографии и сюжету: артисты то кружатся в магическом хороводе лесных фей, то танцуют салонный танец в ярких праздничных воздушных платьях, словно бабочки парят над летним лугом, залитым солнечным светом.
Помимо тел, костюмов и искусно выставленного света, в спектакле действуют сыпучие вещества. Даром, что Золушка возится в золе: в конце первого акта Золушка неистовствует, разбрасывая в танце песочного цвета муку, засыпая ею практически всю сцену, а во втором акте фантазия режиссера пошла ещё дальше: на Золушку в свете софита сверху сыплется нечто, что заваливает актрису почти полностью, а позже она оказывается под грудой чего-то плотного, похожего на копоть, внутри домашнего очага.
Так уж сложилось, что по окончании спектакля мне повезло пройти по сцене, и я пощупала все эти сыпучие сценические гаджеты: недоумевала, как на всем этом можно танцевать, не рискуя подскользнуться.
Ну, подкрашенные мука или тальк - это ещё куда ни шло.
На сцене лежали мелкие лоскутки черного полиэтилена и довольно крупные крошки темной пробки, мягкие, не колкие, но для голой ступни танцовщика, похоже, малоприятные.
Вот из такого сора растут
Финал, на мой взгляд, драматически не соответствует всему действию, динамичному и задорному: не почувствовала я той точки, которая поднимает зал в едином порыве восторга и кульминации чувств, однако общее впечатление от увиденного осталось самое лучшее.
По окончании спектакля видела всех танцоров - очень красивые люди, улыбчивые, открытые, доброжелательные.
Красивый, необычный, лишенный стереотипов, созданный в полете творчества спектакль.
Замечательный коллектив, интернациональный, интересный.
Надеюсь, эта премьера - начало сотрудничества с этой труппой и этим хореографом, я с радостью посмотрю и другие их совместные работы, коих уже немало: Гойо поставил в Балете Нюрнберга "Ромео и Джульетту", "Щелкунчика", "Кармен", "Фауста", одноактный балет "Черная желчь". Последний заманчив:)
Если любите современную хореографию - сходите непременно, хотя с билетами напряженка: зал был переполнен, люди сидели на полу в проходе, в том числе, продюсер проекта.
Фотографии взяты с сайта Чеховского фестиваля.
