Этот спектакль - странное исключение из всех, что я видела у Николая Коляды. О чем он думал, что чувствовал, когда ставил его? Это какая-то щемящая боль по возможному, но неслучившемуся, вместе с тем, столько света и тепла в этом спектакле, какой-то бережности, нежности по отношению к человеческой близости - не физической, а духовной, - по отношению к красоте отношений между людьми, реальными, со своими неповторимостями и особенностями, которых не замечают в обыденности другие. А эти двое проникли друг в друга, доверились друг другу, совершили свои безумные по меркам обывателя поступки, когда не думают, но идут вслед за чувством: это самое прекрасное, что может быть в жизни - следование за своим сердцем.
Кто кого вдохновил на это: Мона ли Марина, Марин ли Мону, или это взаимное притяжение - каждый зритель решит сам.
Коляда с присущим ему, как он говорит, "старой театральной крысе", хотя если он театральная крыса, то очень молодая:)), расставил акценты таким образом, чтобы начиная с ярких фарсовых деталей, чуть слишком, чуть пере-, демонстрирующих странность и поглощенность книгами Марина и нервность, искусственность Моны в первом действии зритель увидел во втором изменение, открытие искренности чувств двух людей, которым не важно знать, чтобы любить.
Это внезапное соединение двух абсолютно разных людей, эта ночь доверия себя друг другу, выросшего из ничего, осветившего жизнь каждого на эти часы, пусть не переменила внешнюю форму существования, но сделало их выше, светлее внутренне для самих себя, дало возможность узнать, что и на это ты тоже способен - на такие чувства и поступки. Понимание, что ты гораздо шире, больше привычного для всех образа очень важно для человека.
Осознание, что это в твоей жизни было, дает возможность уважать себя, любить себя, принимать таким, какой ты есть, так же, как тебя принял другой человек.
Не с каждоым человеком возможно проявить свои лучшие качества, становясь уязвимым. Доверие - очень хрупкое, бестелесное состояние, хотя и проявляется порой через физическую близость.
Коляда открылся мне ... как Марин и Мона:) Хотя чувствовала в нем эту тоску по доверию, по той любви, которая принимает тебя вслепую, авансом. И даже странно, что после "Безымянной звезды", такой нежной, такой трогательной, появился "Вишневый сад" с полным неверием в духовность человека, недоверием к чувствам, духовности.
Боялась заплакать навзрыд, присутствуя при рождении чувства и осознавая невозможность продолжения. Так хотелось, чтобы Мона решила остаться:) Наверно, многие женщины в зале решали для себя вопрос: да или нет, осталась бы она в такой ситуации. Плакали многие. Потому что не решились в свое время? Потому что не было такой ситуации, такого чувства? Потому что не решились бы, даже если бы было?
И актеры открылись по-новому.
Василина Маковцева - маленькая, хрупенькая, в жизни - застенчивая (в Логиново 2 года назад делала ей массаж спины, так она стеснялась, расстегивая верх купальника, чем меня удивила, говорю ей, улыбаясь: чего же ты стесняешься, ведь Офелией голенькая на сцене не стесняешься, на что она отвечает: так то ж на СЦЕНЕ, а тут совсем другое дело), а сколько в ней силы на сцене, откуда что берется. Мону она сыграла с той степенью отчаяния, которая объясняет его обратную сторону - желание довериться, верить другому и себе, что возможна другая жизнь, по любви, с близким по духу человеком. Больно видеть её смирение с продолжением того пути, от которого не отклоняется звезда.
Так хочется порой поменять орбиту вращения, но сколько душевных сил необходимо человеку, чтобы это сделать: воздействие-притяжение других планет-григов слишком велико.
Олега Билика впервые увидела в Москве года 4 назад в "Шестьпьес", он стоял прямо передо мной, в метре, и помню хорошо, как он, из рыженьких, у которых сосуды близко к поверхности, покраснел, словно по роли, от желания убедить в своей "религии". Он волновался. Он вообще очень переживальческий: 2 года назад в "Коляда-театре" в Екатеринбурге так плакал на "Гамлете", что я сначала не поверила в такое, но когда он попросился играть у Коляды, всё встало на свои места: по сути, он довел до конца поступок Моны, отказавшись от Москвы ради "Коляда-театра" - пошел вслед за сердцем, отрицая доводы разумных людей.
И нашел себя, мне видится:) Роль Марина - очень его роль. Очень тонко сыгранная, как прожитая.
Смотрела на него и радовалась, что он оказался достаточно сильным, чтобы поменть орбиту.
Поразила Любовь Кошелева. Её Мадемуазель Куку - строгий контролер, несчастная женщина-ОТК, у которой вместо своей личной жизни есть воспоминания о себе как о лучшей-красивой и сублимация в слежку за жизнью других, ставшую смыслом её существования. Не умея проживать счастливо свою жизнь, она не дает это делать и другим.
Захотелось обнять актрису тепло и нежно:))
Сергей Ровин, оказывается, отлично и поет, к тому, что двигается прекрасно.
Смешно было видеть Максима Тарасова и Антона Макушина школьницами:))
Как всегда, великолепны и Сергей Федоров, суетящийся недалекий начальник вокзала, и Сергей Колесов в роли Грига - неожиданный такой образ у него, холодного циничного "сутенера".
Забавная ученица получилась у Веры Цвиткис, очень повеселила зал.
Вообще, у каждого актера были свои детали, как у Тамары Зиминой открывающаяся сумочка, свои характерные особенности. Мелкие детали тоже влияют на восприятие спектакля в целом.
Господи, как хорошо, что есть все эти люди, дай Бог им всем здоровья и чего им хочется:)
Какое счастье, что они приезжают в Москву, чтобы показать, что вот так можно - раскачивая от смеха, возмущения, отвращения к слезам, открытию в себе бесконечной нежности и любви к этим героям, к себе, а в итоге и к кому-то хотя бы по дороге, если уж до дома не донести:) - будить в зрителе ребенка.
Люблю их всех бесконечно и преданно:))
